Памятник Евпатию Коловрату
С началом демократических реформ в России как-то незаметно отошли на задний план такие понятия, как патриотическое воспитание, национальная гордость, историческая память и многие другие «бесполезные» взгляды. Потихоньку угасают от хронического безденежья провинциальные музеи, сознательно и злонамеренно искажается, изымаются из школьных учебников, замалчиваются многие её героические страницы. Память о славном прошлом своей страны, чувство принадлежности к великому народу постепенно подменяются непонятными большинству людей абстрактными «общечеловеческими ценностями». Скажите честно, а помните ли вы об одной из ярчайших страниц нашей истории: 778- летие подвига полка рязанского воеводы Евпатия Коловрата, сложившего голову в бою с захватчиками в январе 1238 года? Уверен, подавляющее большинство ответит «нет». Проведённый опрос в сети Интернет показал, что девять из десяти респондентов даже не представляют о чём идёт речь, хотя ещё 25-30 лет назад об этом герое знал любой ученик четвёртого класса средней школы. До сего дня героические судьба отряда Коловрата таит в себе много неразрешённых вопросов и загадок. Никоим образом не претендуя на «научность» данной статьи и отбросив новомодные теории о том, что «никакого монгольского нашествия не было», попытаемся восстановить события тех далёких дней, используя некоторые версии и предположения.
Зимой 1237 года сигнальные костры с рязанского порубежья послали весть: на Русь идёт невиданная в её истории беда. Первой жертвой монгольских завоевателей стало Муромо-Рязанское княжество. На заведомо неприемлемые предложения хана Бату о покорности, выплате огромной дани, унизительное требование предоставить жён на утеху воинам гордые рязанцы ответили отказом: « когда нас не станет – всё ваше будет». Военное искусство Руси тех лет предполагало битву с врагами «в поле». Тогдашний правитель Рязани князь Юрий Ингваревич мог рассчитывать на своё закалённое в постоянных стычках со степняками войско и посему, собрав дружину и ополчение, двинулся навстречу вторгшемуся врагу, выступил, чтобы доказать на деле слова: «лучше мертвому быти, нежели скованному ходить». В начале декабря в кровопролитной битве на реке Ранова немногочисленная рязанская рать была разгромлена. 16 декабря 1237 года после пятидневной осады, перешагнув через тела ополченцев, посадских и крестьян из окрестных деревень, монголы ворвались в Рязань, на стенах которой так не хватало профессиональных бойцов, ушедших с князем Юрием. Захватчики почти поголовно истребили всех жителей, как сообщает летописец: «И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего - ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые». Разорив рязанскую землю, монгольская армия двинулась дальше, в вглубь страны. Основная масса войск, включая неповоротливый обоз, (ну не строили же монголы под каждым городом или погостом осадные орудия заново!), двинулась по главным транспортным артериям того времени –льду замёрзших рек. Конные соединения рассыпались широкой облавой, разоряя встречные поселения. Путь захватчикам преградила рать великого владимирского князя Георгия (Юрия) Всеволодовича, возглавляемая его сыном Всеволодом, и союзные новгородцы под началом воеводы Иеремии Глебовича.
Генеральное сражение было решено дать на границах Владимиро-Суздальской земли, вблизи Коломны, на льду реки Москвы. Владимирское войско с присоединившимися к ним остатками пронских и рязанских полков под командованием князя Романа Ингваревича, мужественно выдерживало яростные наскоки монгольской кавалерии, нанося сильные контрудары лучшими войсками Руси того времени – тяжеловооружённой конницей. В трудах современных историков подчёркивается серьёзность битвы под Коломной. Об этом свидетельствует тот факт, что там был убит один из чингизидов, хан Кулькан, а это могло произойти лишь в случае крупного сражения, шедшего с переменным успехом и сопровождавшегося глубокими прорывами боевого порядка монголов (ведь царевичи - чингизиды во время сражения находились позади боевых линий). Но и здесь, в ходе трёхдневной схватки, за счет преимущества монгольской армии в численности и организованности хану Батыю удалось одержать победу. Почти все русские ратники (в том числе князь Роман и воевода Иеремия Глебович) пали в бою.
Оставив небольшой отряд для осады Коломны, и направив экспедиционный корпус на Москву, основная часть монгольской армии двинулась на север с целью выйти на другой удобный путь на стольный Владимир – реку Клязьму. Маловероятно, что все наличные силы, как принято считать в академической историографии, Батый направил на штурм заштатного городка, коим была Москва в 13 веке. Смогли бы защищавшие будущую столицу России младший сын Георгия Владимир и воевода Филипп Нянка «с малым войском» успешно противостоять всей монгольской армии и продержаться почти столько же, сколько и укреплённая людная Рязань?
Казалось, ничто не мешает спокойно дойти до Владимира и без помех осадить столицу Северо-Восточной Руси. Неожиданно растянувшиеся на марше войска монголов подверглись мощному удару, который нанесла невесть откуда появившаяся рать. Во главе атаковавшего русского войска стоял рязанский боярин Евпатий Коловрат. Согласно народным преданиям Евпатий Львович Коловрат родился около 1200 года, близ деревни Фролово (Шиловский район Рязанской области). Вотчину же имел на Урсовском городке под селом Заполье. Во время нашествия Батыя Евпатий Коловрат с небольшим отрядом княжеских дружинников находился в Чернигове, другие источники сообщают, что Коловрат собирал дань на реке Пра. Узнав страшную весть о разгроме рязанского войска и гибели города, боярин без промедления отправился в Рязань. Вот что говорит об этом летописец: « И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляяся в сердце своем. И собрал небольшую дружину - тысячу семьсот человек, которых бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы.»
Неожиданное появление неизвестного войска и разгром русскими нескольких отрядов встревожили монгольское командование. «И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю. Царь Батый стал их спрашивать: «Какой вы земли, и зачем мне много зла творите?» Они же отвечали: «от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать». Против русского полка был направлен отборный отряд латников-кешиктенов под командованием шурина Батыя Хостоврула. Монгольский военачальник похвалялся, что приведёт Коловрата на аркане и бросит к ногам великого хана.
15 января 1238 года пять тысяч тяжеловооружённых монгольских воинов Хостоврула встретились с ратниками Коловрата в открытом бою. «И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал». В скоротечной схватке монгольский отряд был практически уничтожен, но и русское войско понесло большие потери, как гласит предание, в строю осталось всего 300-400 человек. Против горстки русичей были направлены свежие войска. Однако все атаки были отбиты, отступившие темники и нойоны с ужасом говорили что: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам: Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются - один с тысячею, а два - с десятью тысячами. Ни один из них не съедет живым с побоища».
Субедэй-багатур. Современный памятник
Озадаченные таким неистовым сопротивлением, монголы попытались вступить в переговоры, по легенде сам великий Субедэй-багатур, подъехал к боевым порядкам коловратовой рати и спросил: «Чего вы хотите, воины?» и услышал ответ, приведший его в замешательство: « Мы пришли умереть!». Выдвинувшиеся к месту сражения основные силы монгольской армии, приступили к обстрелу горстки защитников « тяжёлой артиллерией» тех лет: баллистами и катапультами. Только когда под градом камней и тяжёлых «болтов» погибли или были ранены почти все русские воины, включая их командира, захватчики смогли отпраздновать победу. Рассказанная в «Повести о разорении Рязани Батыем» история с обстрелом небольшого отряда громоздкими и неповоротливыми «пороками» только на первый взгляд выглядит неправдоподобной. Разумеется, стрельба камнемётами по небольшой быстро маневрирующей цели малоэффективна, но если враг стоит неподвижно или удерживает какой-либо важный стратегический пункт камни и тяжёлые стрелы-болты могут нанести ему чувствительный урон. К примеру, в битве при Раковоре в 1268 году русские войска успешно расстреляли из камнемётных машин войско датско-немецких рыцарей, застрявших в глубоком снегу. Таким образом, в данном случае рязанский летописец передал вполне достоверный факт.
По приказу Батыя к нему принесли тело Евпатия Коловрата. «И сказал царь Батый, глядя на тело Евпатьево: «о Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своей дружиною и многих богатырей сильной орды моей побил и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, - держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им.» - свидетельствует хронист. По легенде, оставшиеся в живых русские воины взяли тело своего доблестного командира и похоронили его с почестями в рязанской земле. Кажется летопись «О разорении Рязани Батыем», народные предания, легенды и сказания довольно полно рассказали нам об этом, безусловно, великим подвиге. Однако, - возразит скептик, - нигде не указано ни точное место сражения отряда Евпатия Коловрата ни место его последнего боя, да и сомнительно, что такой отряд мог успешно противостоять всему мощному монгольскому войску.
В отечественной литературе, кинематографии и отчасти в официальной истории, бытует мнение о том, что монгольская армия, вторгшаяся на Русь, представляла собой иррегулярную конницу, вооружённую луками и кривыми саблями, одетую в засаленные ватные халаты и несуразные меховые малахаи. На самом деле нашим предкам пришлось столкнуться с лучшей военной машиной 13 века: организованной, дисциплинированной, хорошо обученной и вооружённой, имевшей разделение на различные рода войск, и обладавшей целым инженерным корпусом темника Тэмутэра. Действительно, основную ударную массу монгольского войска составляли легковооруженные конные лучники. Но имелась и другая важная и значительная по численности группа – тяжелая конница, кешиктены, вооруженная мечами и пиками. Взаимодействие между этими родами войск было доведено до совершенства. Бой, как правило, начинали конные лучники. Они атаковали противника несколькими разомкнутыми параллельными волнами, непрерывно обстреливая его из луков; при этом всадники первых рядов, выбывшие из строя или израсходовавшие запас стрел, мгновенно заменялись воинами из задних шеренг. Скорость стрельбы была неимоверной: 6 – 8 стрел в минуту без ущерба для меткости. По свидетельству средневековых летописцев монгольские стрелы в бою действительно «застилали солнце». Если враг не выдерживал этого массированного обстрела и начинал отступать, то легкая конница саблями сама же и довершала разгром. Если же противник контратаковал, то монголы не принимали ближнего боя. Излюбленной тактикой было отступление с целью заманить противника под неожиданный удар из засады. Удар этот наносился тяжелой конницей и почти всегда приводил к успеху. Тяжеловооружённая монгольская конница была аналогична рыцарству Европы или русской «кованой рати», однако монгольские «багатуры» были более подвижны в бою и могли не только наносить фронтальные удары, но и, перестроившись, быстро выходить во фланг и тыл строя противника. И всадники, и лошади были защищены доспехами – сначала кожаными, из особо выделанной буйволовой кожи, которая для большей прочности покрывалась лаком, (это обеспечивало хорошие защитные свойства – стрелы не застревая, скользили по поверхности). К началу нашествия на Русь практически все воины-кешиктены имели надёжные кольчуги или металлические панцири. Именно за счёт тактики и отлично налаженного взаимодействия двадцатитысячным корпусом Субедэя и Джебэ в 1223 году было разгромлено восьмидесятитысячное русско-половецкое войско, в 1229 монголами была уничтожена во много раз превосходящая по численности армия волжских булгар, зимой 1237-38 годов были разбиты сильные рязанские и владимирские полки. И вдруг каких-то 1700 воинов успешно противостоят практически всему монгольскому войску, нанося им чудовищные потери. К тому же вызывают удивление упорные бесплодные атаки батыевых воинов против горстки русских ратников, которые завершаются лишь с полным уничтожением отряда храбрецов с помощью дальнобойных метательных систем.
Известно, что короткий широкий монгольский лук гарантированно пробивал самые прочные доспехи воинов тех времён с расстояния 60-70 метров. Зная, с кем пришлось столкнуться нашим пращурам, можно с уверенностью предположить, что несколько тысяч конных лучников могли за пару десятков минут превратить малочисленный отряд вышедших «биться в поле», рязанских витязей в подобие дикобраза, сплошь утыкав их стрелами, однако с полком Коловрата такого не происходит. Удар отряда тяжеловооружённых кешиктенов Хостоврула тоже оканчивается поражением и смертью монгольского полководца. Что же случилось или могло случиться на древней Владимирской земле в январе 1238 года? Почему монголы не могли успокоиться, пока не уничтожили незначительный полк рязанского боярина? Предположение, что успех воинов Евпатия заключался в применении ими партизанской тактики, не заслуживает внимания. Зимой в лесу без тёплого жилья долго не протянешь, да и без дорог по глубокому снегу быстро не побегаешь. К тому же расхожее мнение о том, что степняки - монголы неуютно чувствовали себя в снегах и лесах Северо-Восточной Руси несостоятельно. Не стоит забывать, что климат в монгольских степях не менее суров, а дремучих заснеженных лесов в тот период было много и в северном Китае, и в горах Кавказа и на Волге. И нигде леса не помешали степным завоевателям и не защитили все те страны и народы, по которым железным катком прокатилась лавина монгольского нашествия.
Одна из предполагаемых версий – очень сильная позиция, занятая Коловратом на пути основной части монгольского войска. Таковой мог стать укреплённый погост на границе рязанского и владимирского княжеств. Погостами на Руси в те времена называли места для сбора дани, таможенных платежей (мыта), стоянка купцов и прочее, в отдельных районах одновременно выполняющих функции пограничной заставы. Подобных укреплённых городков в русских княжествах 13 века были десятки, однако под место последнего боя рязанских витязей подходит всего один, находящийся на торговом пути - старинной Коломенской дороге. Во избежание нашествия и разорения окрестностей новой ордой с металлоискателями, не стану называть точные координаты данного места, однако хочу заметить, что данная дорога была обозначена на копии старинной карты-чертежа, приведённой в книге владимирского краеведа С.И. Родионова.
Древняя Коломенская дорога, доступная для передвижения лишь зимой, выходила практически под самые стены этой крепостицы, высившейся на берегу реки. Место для строительства укрепления наши предки выбрали идеально. Господствующая над окрестностью высота, с которой просматривается местность на десятки километров, возможность блокирования движения по Клязьме и «коломенскому зимнику». С двух сторон городище было надёжно защищено крутым обрывом, спускавшимся до самого уреза вод. Со всех четырёх сторон до сих пор сохранился оборонительный вал, разумеется, не такой мощный, как в Дмитрове или стольном Владимире, но всё равно довольно внушительный. Слева и справа от бывших ворот находятся обширные ровные участки местности, имеющие очень интересные названия: Убитое поле и Батыево поле. Пройдя кратчайшим путём по зимнику и заняв это стратегически важное укрепление, отряд Коловрата мог сильно осложнить жизнь захватчикам. Вполне вероятно, что напротив крепости на льду реки были устроены завалы из стволов деревьев и снега, обильно политые водой и покрывшиеся на морозе ледяной коркой.Подобные сооружения часто использовались русским войсками в качестве полевых укреплений. Расставленные на крепостной стене с «речной» стороны вооружённые луками и самострелами воины, могли безнаказанно расстреливать всех, кто пытался разрушить или перейти через препятствие. Таким образом, самый удобный путь к одной из основных целей похода Батыева войска – городу Владимиру был перекрыт. Разумеется, монголы, прикрывшись от горстки безумцев засевших в крепости, заслоном, могли проложить дорогу лесами и обойти непокорное укрепление, но оставлять в тылу отряд отчаянных рубак они явно не собирались. К тому же обустройство дороги отнимало у воинов Батыя самый главный ресурс – время. В ханской ставке было прекрасно известно о спешно собираемой Великим князем Юрием новой рати в северных районах княжества.
Практически повсеместно население и гарнизоны подобных городков предпочитали либо покинуть укрепление и отсидеться в лесах, либо отступить в большой и лучше защищённый город. При оказании сопротивления монголы не тратили много времени на штурм таких городищ. Беспощадно сметая стрелами всё, что появлялось на стенах, монголы в первых рядах посылали на штурм так называемый «хашар», состоящий из пленных, провинившихся или вспомогательных отрядов с фашинами для засыпания рва и штурмовыми лестницами. Когда ров был завален, лестницы установлены, в дело вступали хорошо вооружённые и защищённые доспехами пехотинцы. Высказываемое утверждение о том, что монголы не умели биться пешими, вызывает закономерный вопрос: как они ухитрялись сражаться в узких улочках китайских, хорезмских, иранских и прочих городов сидя верхом на лошадях? Большого войска в погостах и приграничных заставах быть не могло, поэтому через несколько часов всё завершалось полной победой монголов. Но возле этой маленькой крепости завоеватели споткнулись: им не помогли ни бесподобная меткость лучников, ни безудержная храбрость и крепкие доспехи кешиктенов.
Возможно, именно наличие у полка Коловрата неплохо укреплённого пункта привело к использованию метательных машин: расстреливать деревянные стены монголы умели превосходно. Однако, «артиллерия» была введена в бой на завершающем этапе битвы, до этого непобедимые прежде монголы несколько раз были биты в открытом бою, причём армией, во много раз уступающим им в численности.
И вот здесь возникает ещё одна версия неожиданно успешного противостояния орде монголов небольшого подразделения русичей - наличие у Евпатия Коловрата какого-либо мощного нехарактерного для 13-го века . На первый взгляд данное предположение выглядит чистой фантастикой, но…! Фольклорные источники Руси дают богатый материал по необычному оружию, которое служит постоянным помощником герою в сражении со злыми силами. Обладание русскими витязями и богатырями необычным оружием неоднократно упоминается в сказках, былинах, летописях и даже житиях святых. Следует отметить, что, несмотря на существование в системе древнерусской литературы и восточнославянского фольклора других символов воинской доблести, (не менее часто упоминаются в этом контексте копья и сабли), след отчетливо сохранившихся представлений о сверхъестественных свойствах тянется чаще всего за мечом.
У защитников Муромо-Рязанской земли вполне мог оказаться один из таких артефактов, реальность существования которого теперь не ставится под сомнение даже официальной исторической наукой - Агриков меч. Происхождение Агрикова меча теряется в глубине веков, по одним источникам его выковал Агрик, потомок иудейского царя Ирода Великого, по сообщениям других - авторами изделия были мастера древнего дославянского населения Клязьминско-Окского междуречья. До нас дошло описание этого оружия: прямой обоюдоострый меч, клинок которого испускал слабое голубоватое свечение, видимое в темноте.
Владельцами Агрикова меча на Руси в разный период оказывались как полумифические герои народных преданий вроде Святогора-богатыря и Бури-богатыря - коровьего сына, так и вполне реальные личности, такие как Пётр Муромский, его земляк известный всем богатырь Илья-Муромец, воевода Владимира Мономаха, опять же уроженец рязанской земли, Добрыня Никитич. Чаще всего в древнерусских сказаниях чудесный меч применяют в борьбе против змея, тогдашнего олицетворения зла. Змеем мог оказаться кто угодно: мифический дракон, жрецы древней языческой веры, походная колонна извечных врагов Руси – кочевников, издали в движении напоминавшая огромную змею.
Например, согласно сказанию, герой былин Добрыня Никитич смог победить Змея Тугарина только с помощью заговорённого меча. Это случилось 19 июля 1096 года под Переяславлем, где объединёнными дружинами русских княжеств было нанесено серьёзное поражение сильному половецкому войску, а его предводитель хан Тугоркан (Тугарин Змиевич) был убит.
Другой не менее известный факт обладания раритетным оружием представлен в « Повести о житиях святых Петра и Февронии Муромских». По преданиям к жене тогдашнего правителя Мурома князя Павла под видом законного супруга начал приходить некий Змей «для склонения ея во блуд. И змии же осиле над нею». Однако жена, которую Змей взял силой, все рассказала мужу и вызнала, что смерть Змею предначертана «от Петрова плеча, от Агрикова меча». Петра нашли быстро, это был шестнадцатилетний брат правящего князя. Разумеется, Пётр сразу решил помочь родственнику, но ему было неизвестно что это за Агриков меч и где можно его взять. Однажды, как гласит сказание, Пётр пришёл в Воздвиженскую церковь, в которой ему явился некий юноша и указал место, где лежит меч. Когда настал момент битвы, от удара волшебным клинком Змей потерял ложный облик, принял свой настоящий вид, «и нача трепетатися, и бысть мертвъ». В «Житии» ничего не говорится о боевых навыках Петра. Меч без усилий со стороны Петра оказывается у него, и сам, по сути, с одного удара разит Змея.
Пётр и Феврония
Не стоит забывать, что позиции христианства в северо-восточной Руси в 12 веке были весьма шатки, поэтому скорее всего сего здесь под Змеем подразумевались жрецы старой, языческой веры, пытавшиеся ввести «во блуд», то есть возвратить к язычеству, правящий Муромский дом, но были повержены некогда принадлежащим им оружием. Однако владение Агриковым мечом не принесло муромскому княжичу счастья. Пётр тяжело заболел, всё его тело покрылось язвами и струпьями, и он дошёл до такого состояния, что не мог самостоятельно передвигаться. О дальнейших событиях в житиях говорится так: «Один из юношей, посланных на поиски лекаря, случайно зашел в дом, где застал за работой одинокую девушку по имени Феврония, имевшую дар прозорливости и исцелений. После всех расспросов Феврония наказала слуге: «Приведи князя твоего сюда. Если будет он чистосердечным и смиренным в словах своих, то будет здоров!» Князя, который сам ходить уже не мог, привезли к дому, и он послал спросить, кто хочет его вылечить. И обещал тому, если вылечит, - большую награду. «Я хочу его вылечить, - без обиняков ответила Феврония, - но награды никакой от него не требую. Вот к нему слово мое: если я не стану супругой ему, то не подобает мне лечить его».
Дальнейшее хорошо известно: после некоторых затруднений Пётр и Феврония стали мужем и женой. День памяти благоверных, отмечаемый 8 июля, стал в современной России праздником – Днём семьи, любви и верности. О судьбе Агрикова меча в «Повести» не сказано ничего, но вряд ли Пётр смог расстаться с чудо - оружием. Сыновей у него не было, поэтому он мог передать по наследству артефакт своей дочери, вышедшей замуж за правителя нынешнего города Юрьев-Польского. Князь также мог просто спрятать оружие или, что более вероятно, отдать на хранение наследникам языческого прошлого княжества - волхвам, законным владельцам меча. Не стоит забывать, что Феврония, обладавшая способностями недоступными простому человеку, вполне могла быть выходцем из их среды и подтолкнуть своего супруга на такое действие.
В наступившие тяжёлые времена волхвы передали Агриков меч тому, кто был достоин им владеть и добровольно пожертвовать жизнью для защиты родной земли. И не найти было лучшей кандидатуры для подвига, чем Евпатий, сын Льва, рязанский боярин по прозвищу Коловрат.
«И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары, точно пьяные или безумные. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. Почудилось татарам, что мертвые восстали….». Не помогли захватчикам, соприкоснувшимся с мощью Агрикова меча и ставших «пьяными или безумными», ни маневренность их лёгкой конницы, ни чудовищная меткость и скорострельность их луков, ни мощь атаки отборных ханских багатуров. Только забросав горстку героев тяжёлыми камнями с безопасного расстояния, враги смогли одолеть полк Коловратов. Видимо ту настойчивость, с которой монголы пытались истребить маленький русский отряд, можно объяснить желанием Батыя заполучить древний артефакт. Дальнейшая судьба Агрикова меча неизвестна. Надеюсь, что в будущем историки и краеведы отыщут следы уникального клинка, ведь такое оружие никогда не исчезет навечно.
В наши дни многие выражают сомнение: «А был ли на самом деле такой человек, Евпатий Львович Коловрат?» На мой взгляд, задавать подобные вопросы могут лишь люди, для которых патриотизм лишь пустой звук, так как мужество и любовь к Родине давно обессмертили рязанского героя. Кроме того, имя Евпатия Коловрата нашло отражение не только в былинах и изустных преданиях, но и в летописях. Сомнения в героическом эпосе и именах связанных с ним, это сомнение в самой истории, истории не книжной, а подлинной, написанной кровью и мужеством русского народа.
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Повесть о Евпатии Коловрате.
И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем, и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты.
И помчался во град Рязань и увидел город разорен, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распалялся в сердце своем. И собрал небольшую дружину — тысячу семьсот человек, которых Бог соблюл вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские.
И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился.
И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю, а царь Батый стал их спрашивать: «Какой вы веры, и какой земли, и зачем мне много зла творите?» Они же отвечали: «Веры мы христианской, рабы великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мыф Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу — рать татарскую».
Царь же подивился ответу их мудрому. И послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула наполы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал.
И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество орудий для метания камней, и стали бить по нему из бесчисленных камнеметов, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю.
Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчакбеями, — и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали царю приближенные: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти, и так крепко и мужественно на конях бьются — один с тысячею, а два — с десятью тысячами.
Ни один из них не съедет живым с побоища».
И сказал Батый, глядя на тело Евпатьево: «О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, — держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им.
ПОВЕСТЬ О РАЗОРЕНИИ РЯЗАНИ БАТЫЕМ
В год 6745 (1237). В двенадцатый год по перенесении чудотворного образа Николина из Корсуни. Пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской. И прислал послов непутевых на Рязань к великому князю Юрию Ингоревичу Рязанскому , требуя у него десятой доли во всем: во князьях, и во всяких людях, и в остальном. И услышал великий князь Юрий Ингоревич Рязанский о нашествии безбожного царя Батыя, и тотчас послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому , прося у него помощи против безбожного царя Батыя или чтобы сам на него пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам не пошел, и помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем. И услышал великий князь Юрий Ингоревич Рязанский, что нет ему помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, и тотчас послал за братьями своими: за князем Давыдом Ингоревичем Муромским, и за князем Глебом Ингоревичем Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским , и за другими князьями. И стали совет держать - как утолить нечестивца дарами. И послал сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю, И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтобы не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю. Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе. И некто из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю, что есть у князя Федора Юрьевича Рязанского княгиня из царского рода и что всех прекраснее она красотой телесною. Царь Батый лукав был и немилостив в неверии своем, распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: «Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей». Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь». Безбожный царь Батый разъярился и оскорбился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал.
Но один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, уцелел и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина; и увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича.
Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала любимое чадо свое - князя Ивана Федоровича, и как услышала она эти смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти. И услышал великий князь Юрий Ингоревич об убиении безбожным царем возлюбленного сына своего, блаженного князя Федора, и других князей и что перебито много лучших людей, и стал плакать о них с великой княгиней и с другими княгинями и с братией своей. И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки. И увидел князь великий Юрий Ингоревич братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и мужественно скачущих, воздел руки к небу и сказал со слезами: «Избавь нас, боже, от врагов наших. И от подымающихся на нас освободи нас, и сокрой нас от сборища нечестивых и от множества творящих беззаконие. Да будет путь им темен и скользок». И сказал братии своей: «О государи мби и братия, если из рук господних благое приняли, то и злое не потерпим ли?! Лучше нам смертью жизнь вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Вот я, брат ваш, раньше вас выпью чашу смертную за святые божий церкви, и за веру христианскую, и за отчину отца нашего великого князя Ингваря Святославича ». И пошел в церковь Успения пресвятой владычицы богородицы. И плакал много перед образом пречистой богородицы, и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и Глебу. И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславовне, и принял благословение от епископа и всех священнослужителей. И пошли против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских. И напали на него, и стали биться с ним крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская бьется крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева божия кто постоит! Батыевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два - с десятью тысячами. И увидел князь великий, что убит брат его, князь Давыд Ингоревич, и воскликнул: «О братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, наперед нас чашу испил, а мы ли сей чаши не изопьем!» И пересели с коня на конь и начали биться упорно. Через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь, храбро и мужественно сражаясь, так что все полки татарские подивились крепости и мужеству рязанского воинства. И едва одолели их сильные полки татарские. Здесь убит был благоверный великий князь Юрий Ингоревич, брат его князь Давыд Ингоревич Муромский, брат его князь Глеб Ингоревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский, и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые. Все это навел бог грехов ради наших.
А князя Олега Ингоревича захватили еле живого. Царь же, увидев многие свои полки побитыми, стал сильно скорбеть и ужасаться, видя множество убитых из своих войск татарских. И стал воевать Рязанскую землю, веля убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел , и Ижеславец разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река обильная, грехов ради наших.
И увидел царь Батый Олега Ингоревича, столь красивого и храброго, изнемогающего от тяжких ран, и хотел уврачевать его от тяжких ран, и к своей вере склонить. Но князь Олег Ингоревич укорил царя Батыя и назвал его безбожным и врагом христианства. Окаянный же Батый дохнул огнем от мерзкого сердца своего и тотчас повелел Олега ножами рассечь на части. И был он второй страстотерпец Стефан 10 , принял венец страдания от всемилостивого бога и испил чашу смертную вместе со всею своею братьею.
И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю, и пошел ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город - одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами - и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали - во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали. И в городе многих людей, и жен, и детей мечами посекли. А других в реке потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли, и всю красоту прославленную, и богатство рязанское, и сродников их - князей киевских и черниговских - захватили. И храмы божий разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего - ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было все то за грехи наши.
И увидел безбожный царь Батый страшное пролитие крови христианской, и еще больше разъярился и ожесточился, и пошел на город Суздаль и на Владимир, собираясь Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви божий до основания разорить.
И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингоревичем 11 , и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляясь в сердце своем. И собрал небольшую дружину - тысячу семьсот человек, которых бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился.
И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю. Царь Батый стал их спрашивать: «Какой вы веры, и какой земли, и зачем мне много зла творите?» Они же отвечали: «Веры мы христианской, слуги великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингоревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу - рать татарскую». Царь же подивился ответу их мудрому. И послал шурича 12 своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчакбеями 13 , и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали они царю: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются - один с тысячею, а два - со тьмою. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал царь Батый, глядя на тело Евпатьево: «О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, - держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых захватили в битве. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им. Князь Ингварь Ингоревич был в то время в Чернигове, у брата своего князя Михаила Всеволодовича Черниговского 14 , сохранен богом от злого того отступника и врага христианского. И пришел из Чернигова в землю Рязанскую, в свою отчину, и увидел ее пусту, и услышал, что братья его все убиты нечестивым законопреступным царем Батыем, и пришел во град Рязань, и увидел город разоренным, а мать свою, и снох своих, и сродников своих, и многое множество людей лежащих мертвыми, город разорен и церкви пожжены, и все узорочье из казны черниговской и рязанской взято. Увидел князь Ингварь Ингоревич великую последнюю погибель за грехи наши и жалостно воскричал, как труба, созывающая на рать, как сладкий орган звучащий. И от великого того крика и вопля страшного пал на землю, как мертвый. И едва отлили его и отходили на ветру. И с трудом ожила душа его в нем.
Кто не восплачется о такой погибели, кто не возрыдает о стольких людях народа православного, кто не пожалеет стольких убитых великих государей, кто не застонет от такого пленения?
Разбирая трупы убитых, князь Ингварь Ингоревич нашел тело матери своей, великой княгини Агриппины Ростиславовны, и узнал снох своих, и призвал попов из сел, которых бог сохранил, и похоронил матерь свою и снох своих с плачем великим вместо псалмов и песнопений церковных: сильно кричал и рыдал. И похоронил остальные тела мертвых, и очистил город, и освятил. И собралось малое число людей, и немного утешил их. И плакал беспрестанно, поминая матерь свою, и братию свою, и род свой, и все узорочье рязанское 15 , без времени погибшее. Все то случилось по грехам нашим. Был город Рязань, и земля была Рязанская, и исчезло богатство ее, и отошла слава ее, и нельзя было увидеть в ней никаких благ ее - только дым и пепел; и церкви все погорели, а великая церковь внутри изгорела и почернела. И не только этот город пленен был, но и иные многие. Не стало в городе ни пения, ни звона; вместо радости - плач непрестанный.
И пошел князь Ингварь Ингоревич туда, где побиты были нечестивым царем Батыем братья его: великий князь Юрий Ингоревич Рязанский, брат его князь Давыд Ингоревич, брат его Всеволод Ингоревич, и многие князья местные, и бояре, и воеводы, и все воинство, и удальцы, и резвецы, узорочье рязанское. Лежали они все на земле опустошенной, на траве ковыле, снегом и льдом померзнувшие, никем не блюдомые. Звери тела их поели, и множество птиц их растерзало. Все лежали, все вместе умерли, единую чашу испили смертную. И увидел князь Ингварь Ингоревич великое множество мертвых тел лежащих, и воскричал горько громким голосом, как труба звучащая, и бил себя в грудь руками, и падал на землю. Слезы его из очей как поток текли, и говорил он жалостно: «О милая моя братия и воинство! Как уснули вы, жизни мои драгоценные? Меня одного оставили в такой погибели! Почему не умер я раньше вас? И куда скрылись вы из очей моих, и куда ушли вы, сокровища жизни моей? Почему ничего не промолвите мне, брату вашему, цветы прекрасные, сады мои несозрелые? Уже не подарите сладость душе моей! Почему, государи мои, не посмотрите вы на меня, брата вашего, и не поговорите со мною? Ужели забыли меня, брата вашего, от единого отца рожденного и от единой утробы матери нашей - великой княгини Агриппины Ростиславовны, и единою грудью многоплодного сада вскормленного? На кого оставили вы меня, брата своего? Солнце мое дорогое, рано заходящее, месяц мой красный! скоро погибли вы, звезды восточные; зачем же закатились вы так рано? Лежите вы на земле пустой, никем не охраняемые; чести-славы ни от кого не получаете вы!
Помрачилась слава ваша. Где сила ваша? Над многими землями государями были вы, а ныне лежите на земле пустой, лица ваши потемнели от тления. О милая моя братия и дружина ласковая, уже не повеселюся с вами! Светочи мои ясные, зачем потускнели вы? Не много порадовался с вами! Если услышит бог молитву вашу, то помолитесь обо мне, брате вашем, чтобы умер я вместе с вами. Уже ведь за веселием плач и слезы пришли ко мне, а за утехой и радостью сетование и скорбь явились мне! Почему не прежде вас умер, чтобы не видеть смерти вашей, а своей погибели? Слышите ли вы горестные слова мои, жалостно звучащие? О земля, о земля! о дубравы! Поплачьте со мною! Как опишу и как назову день тот, в который погибло столько государей и многое узорочье рязанское - удальцы храбрые? Ни один из них не вернулся, но все равно умерли, единую чашу смертную испили. От горести души моей язык мой не слушается, уста закрываются, взор темнеет, сила изнемогает».
Было тогда много тоски, и скорби, и слез, и вздохов, и страха, и трепета от всех тех напастей, нашедших на нас. И воздел руки к небу великий князь Ингварь Ингоревич, и воззвал со слезами, говоря: «Господи боже мой, на тебя уповал, спаси меня и от всех гонящих избавь меня. Пречистая владычица, матерь Христа, бога нашего, не оставь меня в годину печали моей. Великие страстотерпцы и сродники наши Борис и Глеб, будьте мне, грешному, помощниками в битвах. О братия мои и воинство, помогите мне во святых ваших молитвах на врагов наших - на агарян и внуков рода Измаила».
И стал разбирать князь Ингварь Ингоревич тела мертвых, и взял тела братьев своих - великого князя Юрия Ингоревича, и князя Давыда Ингоревича Муромского, и князя Глеба Ингоревича Коломенского, и других князей местных - своих сродников, и многих бояр, и воевод, и ближних, знаемых ему, и принес их во град Рязань, и похоронил их с честью, а тела других тут же на пустой земле собрал и надгробное отпевание совершил. И, похоронив так, пошел князь Ингварь Ингоревич ко граду Пронску, и собрал рассеченные части тела брата своего благоверного и христолюбивого князя Олега Ингоревича, и повелел нести их во град Рязань, а честную главу его сам князь великий Ингварь Ингоревич до града понес, и целовал ее любезно, и положил его с великим князем Юрием Ингоревичем в одном гробу. А братьев своих, князя Давыда Ингоревича да князя Глеба Ингоревича, положил в одном гробу близ могилы тех. Потом пошел князь Ингварь Ингоревич на реку на Воронеж, где убит был князь Федор Юрьевич Рязанский, и взял тело честное его, и плакал над ним долгое время. И принес в область его к иконе великого чудотворца Николы Корсунского, и похоронил его вместе с благоверной княгиней Евпраксией и сыном их князем Иваном Федоровичем Постником во едином месте. И поставил над ними кресты каменные. И по той причине зовется великого чудотворца Николы икона Заразекой, что благоверная княгиня Евпракеия с сыном своим князем Иваном сама себя на том месте «зарaз ила» (разбила).
Те государи из рода Владимира Святославича - отца Бориса и Глеба, внуки великого князя Святослава Ольговича Черниговского 16 . Были они родом христолюбивы, братолюбивы, лицом прекрасны, очами светлы, взором грозны, сверх меры храбры, сердцем легки, к боярам ласковы, к приезжим приветливы, к церквам прилежны, на пирование скоры, до государских потех охочи, ратному делу искусны, и перед братией своей и перед послами величавы. Мужественный ум имели, в правде-истине пребывали, чистоту душевную и телесную без порока соблюдали. Отрасль они святого корени и богом насажденного сада цветы прекрасные! Воспитаны были в благочестии и во всяческом наставлении духовном. От самых пеленок бога возлюбили. О церквах божиих усердно пеклись, пустых бесед не творили, злонравных людей отвращались, с добрыми только беседовали, и божественные писания всегда с умилением слушали. Врагам в сражениях страшными являлись, многих супостатов, поднимавшихся на них, побеждали и во всех странах имена свои прославили. К греческим царям великую любовь имели и дары от них многие принимали. А в браке целомудренно жили, помышляя о своем спасении. С чистой совестью, и крепостью, и разумом держали свое земное царство, и к небесному приближаясь. Плоти своей не угождали, соблюдая тело свое после брака непричастным греху. Государев сан держали, а к постам и молитвам были прилежны и кресты на груди своей носили. И честь и славу от всего мира принимали, а святые дни святого поста честно хранили и во все святые посты причащались святых пречистых и бессмертных тайн. И многие труды и победы по правой вере показали. А с погаными половцами часто бились за святые церкви и православную веру. А отчину свою от врагов безленостно оберегали. И милостыню неоскудную давали и ласкою своей многих из неверных царей, детей их и братьев к себе привлекали и к вере истинной обращали.
Благоверный князь Ингварь Ингоревич, названный во святом крещении Козьмой, сел на столе отца своего великого князя Ингоря Святославича. И обновил землю Рязанскую, и церкви поставил, и монастыри построил, и пришельцев утешил, и людей собрал. И была радость христианам, которых избавил бог рукою своею крепкою от безбожного и зловерного царя Батыя. А господина Михаила Всеволодовича Пронского 17 посадил на отца его отчине.
(пер. Д. С. Лихачева)
Текст воспроизведен по изданию: Воинские повести Древней Руси. Л. Лениздат. 1985
© текст - Лихачев Д. C. 1985
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Alex. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Лениздат. 1985
Хорошие российские фильмы подобны уссурийским тиграм – они точно существуют, но очень редко встречаются. В прошлом году вышли «28 панфиловцев», в этом – «Аритмия», так что лимит на хорошие фильмы оказался исчерпан, и в него не попала «Легенда о Коловрате». А жаль! Ведь этот герой уже не первый век вдохновляет многих на прекрасные произведения.
Как уже принято, прежде чем переходить к разбору фильма, разберемся, о чем он. Итак, в «Повести о разорении Рязани Батыем» есть фрагмент:
«И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингоревичем, и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляясь в сердце своем. И собрал небольшую дружину - тысячу семьсот человек, которых бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился.
И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю. Царь Батый стал их спрашивать: «Какой вы веры, и какой земли, и зачем мне много зла творите?» Они же отвечали: «Веры мы христианской, слуги великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингоревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу - рать татарскую». Царь же подивился ответу их мудрому. И послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчакбеями, и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали они царю: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются - один с тысячею, а два - со тьмою. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал царь Батый, глядя на тело Евпатьево: «О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, - держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых захватили в битве. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им. »
Эти два абзаца уже много лет вдохновляют наших писателей и поэтов. В 1859 г. поэт Лев Александрович Мей (по его драмам в стихах «Царская невеста» и «Псковитянка» композитор Римский-Корсаков написал оперы) выпустил поэму «Песня про боярина Евпатия Коловрата» (прочитать её можно здесь: http://militera.lib.ru/poetry/russian/mei/02.html), в 1912 г. совсем юный Сергей Есенин написал «Песнь о Евпатии Коловрате» (http://az.lib.ru/e/esenin_s_a/text_0410.shtml), во время войны, в 1942 г., вышел до сих пор остающийся популярным роман Василия Яна «Батый», где описан эпизод с Евпатием Коловратом и его отрядом. В 1947 г., когда отмечалось 800-летие Москвы, вышла поэма Натальи Кончаловской «Наша древняя столица», один из фрагментов которой был посвящен Евпатию Коловрату:
Бежали те, что уцелели.
И к ним, как воин и как брат,
Горя упорной жаждой мщенья,
Пришёл рязанец Коловрат
И стал готовить ополченье.
Их тысяча семьсот пришло.
Они зашли ордынцам с тыла.
Батый, взобравшись на седло,
Оцепенел: «Какая сила!
Откуда? Где она была?
Неужто мёртвые восстали?
Рязань сгорела вея дотла,
Над пеплом вороны летали!..»
Впервые дрогнула орда,
От ужаса теряя разум.
И двинул Коловрат тогда
Всю силу на ордынцев разом.
Не обучали эту рать,
Людей, случайно уцелевших,
Но каждый шёл врага карать
За родичей, в огне истлевших,
И за потопленных в Оке
Готов был каждый мстить монголам,
А меч у мстителя в руке
В бою не кажется тяжёлым
В декабрьской стуже бой суров,
И вражий рог ревёт сердито,
И шлемы валятся с голов
Горячим коням под копыта.
Пускай у русских меньше сил,
Но страха Коловрат не знает,
Уже свой меч он затупил,
Он меч монгольский поднимает.
Батый с него не сводит глаз, -
Какое русское упорство!
Он шурину даёт приказ:
Вступить с врагом в единоборство.
Смотри теперь, Батый, смотри,
Как в снежной и колючей пыли
От двух сторон богатыри
Перед войсками в бой вступили.
Взметнулись конские хвосты,
В зрачках коней огонь пожаров,
И расщепляются щиты
От сокрушительных ударов.
А с двух сторон войска стоят, -
Морозный воздух полон гулом,
И вдруг Евпатий Коловрат
Заносит меч над Хостоврулом.
Удар! В сугроб зарылся щит:
Батыев шурин пал - убит!..
И яростный Батыя крик
Застыл над снежной пеленою,
И оба войска в тот же миг
Друг другу в стык пошли стеною…
И столько жизней смерть взяла,
Что под снегами твердь стонала,
Пока рязанского орла
Шакалов стая окружала.
И вот у ног Батыя он -
Евпатий Коловрат убитый.
А хан Батый? Он окружён
Угрюмых полководцев свитой.
Он, сам с собою говоря,
Стоит и смотрит, потрясённый,
На строгий лик богатыря,
Бессмертьем в смерти осенённый.
Монгольский меч в руке зажат -
Тот меч, которым дрался лихо
Рязанский воин Коловрат.
И хан Батый бормочет тихо:
«Когда б тот воин был моим,
Близ сердца я б держал такого!..»
А над землёй клубился дым,
Он гнал людей, лишённых крова,
В леса, на страх ордынским ханам,
На славу первым партизанам.
В 1952 г. вышла повесть для детей «Евпатий Коловрат» Василия Ряховского. В 1969 г. в Рязани был издан сборник повестей местного писателя Владимира Ерохина, где была и повесть «Евпатий Коловрат», которая и дала название всему сборнику. В 1976 г. автор многочисленных приключенческих и детективных книг Станислав Гагарин выпустил в журнале «Уральский следопыт» повесть «Евпатий Коловрат», а в следующем десятилетии Коловрату повезло ещё больше – в 1984 г. детское издательство «Малыш» опубликовало книгу писателя, инженера и мемуариста Сергея Михайловича Голицына «Сказание о Евпатии Коловрате» (она была переиздано в 1987 г. и суммарный тираж составил небывалую для нашего времени цифру – 300.000 экземпляров), а в 1985 г.вышел 20-минутный мультфильм Романа Давыдова «Сказ о Евпатии Коловрате» (https://www.youtube.com/watch?v=JZUmCIvlHuo), завершивший его трилогию мультфильмов о Древней Руси, начатую картинами «Детство Ратибора» (об антах) и «Лебеди Непрядвы» (о Куликовской битве). В наше время о Коловрате пишут, увы, только родноверы и неонацисты, что придаёт этим книгам, мягко говоря, специфический привкус.
Таким образом, создателям фильма 2017 года выпал редкий шанс на успех – снять первый в истории полнометражный фильм о герое, на рассказах о котором было воспитано не одно поколение. Однако, режиссер и сценарист Джаник Файзиев решил не искать легких путей (взять, да и экранизировать всё то, что было в «Повести о разорении Рязани Батыем» и «Батые»), а изрядно разбавил сюжет отсебятиной. Впрочем, это было вполне ожидаемо для человека, который в свою экранизацию хорошо написанного шпионского детектива «Турецкий гамбит» зачем-то добавил пещерных гомосексуалистов и пролет барлога сквозь кристаллическую решетку карандашного грифеля, хотя ни первого, ни второго, ни множества других сомнительных режиссерских «находок» (вроде того, что шпионом оказался совсем другой человек, нежели в книге, при сохранении остальных сюжетных линий) сюжет фильма не требовал.
Вот сейчас из Евпатия он сделал не просто воина рязанского князя, а ещё и инвалида: полученная в детстве травма головы привела к тому, что он страдает от провалов памяти и каждое утро мучительно припоминает: «Это мой дом… это Рязань…», не помнить ни жены, ни брата; каждый день вырезает свистульку для дочери князя и каждый день признается ей в любви – этакий День сурка в старой Рязани. Но при этом князь доверил ему обучение воинов! Монголам в фильме повезло ещё меньше – хан Батый и его приближенные своими накрашенными и инкрустированными лицами напоминают массовку спектакля театра Романа Виктюка, а стремленние режиссера сделать монголов похожими на персов в фильме Зака Снайдера «300 спартанцев» просто брызжет на зрителей через экран. Отправляя своих воинов в атаку, хан любуется зрелищем и ест орешки – как наш современник на трансляции футбольного матча, хорошо хоть пивом не запивает!
Требовать в таких условиях каких-то логичных поступков персонажей просто не стоит, так что уже и не удивляешься, что именно инвалиду с амнезией князь доверил охрану посольства к Батыю и своего сына, ибо когда переговоры провалились, Коловрат бросил раненого княжича прикрывать отход посольства. Ставка Батыя находилась прямо перед стенами Рязани в поле, но обратно посольству предстоял долгий путь через лес в снежную бурю (которая волшебным образом не действовала на монголов), а пока они пробирались – монголы сожгли Рязань. Ордынцы бросаются в лес, видят стоящего к ним спиной одинокого воина на поляне – но вместо того, чтобы расстрелять его из луков или заарканить, начинают рукопашную: иначе не покажешь, как «Main Road Post» умеет делать слоу-мо уже, правда, изрядно надоевшие всем за последнее десятилетие! Отшельник натравливает на монголов медведя размером с носорога – а затем берет, да и отпускает его на волю, лишив Коловрата и его отряд такого чудо-оружия! Напоследок, обе стороны решили показать зрителям, что им по плечу новый уровень слабоумия: сначала Батый бросает своих воинов в атаку на высокий обледенелый склон (вместо того, чтобы расстрелять или луков или осадных машин – что в итоге и было сделано, но не сразу), а бойцы Коловрата спокойно смотрят на повторную атаку монголов и дают тем вскарабкаться по склону, а не спихивают их вниз ногами и рогатинами…
С другой стороны, не всё в фильме плохо. Если убрать режиссерско-сценарную отсебятину, то в сухом остатке получается довольно неплохой фильм – и уж как минимум большой шаг вперед по сравнению с «Викингом» (точнее, шаг назад к нормальным советским историческим фильмам как «Александр Невский», «Ярослав Мудрый», «Русь изначальная» и т.п.) – ведь здесь наши предки не покрыты грязью с ног до головы и не совокупляются в грязи посреди толпы, не снимая штанов.
Кроме того, иногда критика фильма (начавшаяся задолго до его выхода на экраны) была не вполне обоснованной. Например, говорят, что Коловрата не существовало, поэтому и фильм снимать не стоило. Да, создание «Повести о разорении Рязани Батыем» относят к началу XVI века, но англичане не спешат почему-то на таком же основании отказываться от не менее легендарных короля Артура и Робин Гуда, а швейцарцы – от Вильгельма Телля. Кроме того, в названии фильма русским языком было сказано «Легенда о...». Другой распространенный упрек фильму заключается в том, что он – не про победу. Чистая правда, но не про победу были и средневековые «Песнь о Роланде» и «Слово о полку Игореве», и фильмы «Чапаев», «Мост слишком далеко», «Брестская крепость» - они тоже все не про победу. Зато читатели и зрители видят, что и трудных условиях надо сражаться до конца – тогда тебя будут помнить.
Словом, фильм «Легенда о Коловрате» трудно назвать однозначно плохим или однозначно хорошим. Пусть каждый сам решает, стоит его смотреть или нет.
В год 6745 (1237). В двенадцатый год по перенесении чудотворного образа Николина из Корсуни. Пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской. И прислал послов непутевых на Рязань к великому князю Юрию Ингва- ревичу Рязанскому, требуя у него десятой доли во всем: во князьях, и во всяких людях, и в остальном. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский о нашествии безбожного царя Батыя, и тотчас послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося у него помощи против безбожного царя Батыя или чтобы сам на него пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам не пошел, и помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, что нет ему помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, и тотчас послал за братьями своими: за князем Давидом Ингваревичем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским, и за другими князьями. И стали совет держать, как утолить нечестивца дарами. И послал сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтоб не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю.
Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе. И некто из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю, что есть у князя Федора Юрьевича Рязанского княгиня из царского рода и что всех прекраснее она красотой телесною. Царь Батый лукав был и немилостив в неверии своем, распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: «Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей». Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь». Безбожный царь Батый разъярился и оскорбился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велся бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал.
И один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, укрылся и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина; и увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича. Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала любимое чадо свое - князя Ивана Федоровича, и как услышала она эти смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти. И услышал великий князь Юрий Ингваревич об убиении безбожным царем возлюбленного сына своего, блаженного князя Федора, и других князей, и что перебито много лучших людей, и стал плакать о них с великой княгиней и с другими княгинями и с братией своей. И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки. И увидел князь великий Юрий Ингваревич братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и мужественно скачущих, воздел руки к небу и сказал со слезами: «Избавь нас, боже, от врагов наших. И от подымавшихся на нас освободи нас, и сокрой нас от сборища нечестивых, и от множества творящих беззаконие. Да будет путь им темен и скользок». И сковал братии своей: «О государи мои братия, если из рук господних благое приняли, то и злое не потерпим ли?! Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Пусть я, брат ваш, раньше вас выпью чашу смертную за святые божий церкви, и за веру христианскую, и за отчизну отца нашего великого князя Ингваря Святославича». И пошел в церковь Успения пресвятой владычицы Богородицы. И плакал много перед образом пречистой Богородицы, и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и Глебу. И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславовне, и принял благословение от епископа и всех священнослужителей. И пошел против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских. И напали на него, и стали биться с ним крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская бьется крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева божия кто постоит! Батыевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два - с десятью тысячами. И видел князь великий, что убит брат его, князь Давыд Ингваревич, и воскликнул: «О братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, наперед нас чашу испил, а мы ли сей чаши не изопьем!» И пересели с коня на конь и начали биться упорно. Через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь, храбро и мужественно сражаясь, так что все полки татарские подивились крепости и мужеству рязанского воинства. И едва одолели их сильные полки татарские. Здесь убит был благоверный великий князь Юрий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые. Все это навел бог грехов ради наших.
А князя Олега Ингваревича захватили еле живого. Царь же, увидев многие свои полки побитыми, стал сильно скорбеть и ужасаться, видя множество убитых из своих войск татарских. И стал воевать Рязанскую землю, ведя убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река обильная, грехов ради наших.
И увидел царь Батый Олега Ингваревича, столь красивого и храброго, изнемогающего от тяжких ран, и хотел уврачевать его от тяжких ран, и к своей вере склонить. Но князь Олег Ингваревич укорил царя Батыя и назвал его безбожным и врагом христианства. Окаянный же Батый дохнул огнем от мерзкого сердца своего и тотчас повелел Олега ножами рассечь на части. И был он второй страстотерпец Стефан, принял венец страдания от всемилостивого бога и испил чашу смертную вместе со всею своею братьею. И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю, и пошел ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город - одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами - и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами а епископа и священников огню предали - во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали. И в городе многих людей, и жен, и детей мечами посекли. А других в реке потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли, и всю красоту прославленную, и богатство рязанское, и сродников их - князей киевских и черниговских - захватили. А храмы божий разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего - ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было все то за грехи наши.
И увидел безбожный царь Батый страшное пролитие крови христианской, и еще больше разъярился и ожесточился, и пошел на город Суздаль и на Владимир, собираясь Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви божии до основания разорить.
И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем, и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляяся в сердце своем. И собрал небольшую дружину - тысячу семьсот человек, которых бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и сме- шалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился. И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю. Царь Батый стал их спрашивать; «Какой вы веры, и какой земли, и зачем мне много зла творите?» Они же ответили: «Веры мы христианской, рабы великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу - рать татарскую». Царь же подивился ответу их мудрому. И послал шу- рича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостов- рул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчак-беями, и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали они царю: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отця наши не рассказывали нам: Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются - один с тысячею, а два - с десятью тысячами. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал царь Батый, глядя на тело Евпатьево: «о Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своей дружиною и многих богатырей сильной орды моей побил и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, - держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им.
Князь Ингварь Ингваревич был в то время в Чернигове, у брата своего князя Михаила Всеволодовича Черниговского, сохранен богом от злого того отступника и врага христианского. И пришел из Чернигова в землю Рязанскую, в свою отчину, и увидел ее пусту, и услышал, что братья его все убиты нечестивым, законопреступным царем Батыем, и пришел во град Рязань, и увидел город разоренным, а мать свою, и снох своих, и сродников своих, и многое множество людей лежащих мертвыми, город разорен и церкви пожжены, и все узорочье из казны черниговской и рязанской взято. Увидел князь Ингварь Ингваревич великую последнюю погибель за грехи наши и жалостно воскричал, как труба, созывающая на рать, как сладкий орган звучащий. И от великого того крика и вопля страшного пал на землю, как мертвый. И едва отлили его и отходили на ветру. И с трудом ожила душа его в нем. Кто не восплачется о такой погибели, кто не возрыдает о стольких людях народа православного, кто не пожалеет стольких убитых великих государей, кто не застонет от такого пленения?
Разбирая трупы убитых, князь Ингварь Ингваревич нашел тело матери своей великой княгини Агриппины Ростиславовны, и узнал своих снох, и призвал попов из сел, которых бог сохранил, и похоронил матерь свою и снох своих с плачем великим вместо псалмов и песнопений церковных: сильно кричал и рыдал. И похоронил остальные тела мертвых, и очистил город, и освятил. И собралось малое число людей, и немного утешил их. И плакал беспрестанно, поминая матерь свою, братию свою, и род свой, и все узорочье рязанское, без времени погибшее. Всего случилось по грехам нашим. Был город Рязань, и земля была Рязанская, и исчезло богатство ее, и отошла слава ее, и нельзя было увидеть в ней никаких благ ее - только дым и пепел; и церкви все погорели, и великая церковь внутри изгорела и почернела. И не только этот город пленен был, но и иные многие. Не стало в городе ни пения, ни звона; вместо радости -плач непрестанный. И пошел князь Ингварь Ингваревич туда, где побиты были нечестивым царем Батыем братья его: великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, брат его князь Давыд Ингваревич, брат его Всеволод Ингваревич, и многие князья местные, и бояре, и воеводы, и все воинство, и удальцы, и резвецы, узорочье рязанское. Лежали они все на земле опустошенной, на траве ковыле, снегом и льдом померкнувшие, никем не блюдо- мые. Звери тела их поели, и множество птиц их растерзало. Все лежали, все вместе умерли, единую чашу испили смертную. И увидел князь Ингварь Ингваревич великое множество мертвых тел лежащих, и воскричал горько громким голосом, как труба звучащая, и бил себя в грудь руками, и падал на землю. Слезы его из очей как поток текли, и говорил он жалостно: «О милая моя братия и воинство! Как уснули вы, жизни мои драгоценные? Меня одного оставили в такой погибели! Почему не умер я раньше вас? И куда скрылись вы из очей моих, и куда ушли вы, сокровища жизни моей? Почему ничего не промолвите мне, брату вашему, цветы прекрасные, сады мои недозрелые? Уже не подарите сладость душе моей! Почему, государи мои> не посмотрите вы на меня, брата вашего, и не поговорите со мною? Ужели забыли меня, брата вашего, от единого отца рожденного и от единой утробы матери нашей - великой княгини Агриппины Ростиславовны, и единою грудью многоплодного сада вскормленного? На кого оставили вы меня, брата своего? Солнце мое дорогое, рано заходящее, месяц мой красный! Скоро погибли вы, звезды восточные; зачем же закатились вы так рано? Лежите вы на земле пустой, никем не охраняемые; чести-славы ни от кого не получаете вы! Помрачилась слава ваша. Где власть ваша? Над многими землями государями были вы, а ныне лежите на земле пустой, лица ваши потемнели от тления. О, милая моя братия и дружина ласковая, уже не повеселюся с вами! Светочи мои ясные, зачем потускнели вы? Немного порадовался с вами! Если услышит бог молитву вашу, то помолитесь обо мне, брате вашем, чтобы умер я вместе с вами. Уже ведь за веселием плач и слезы пришли ко мне, а за утехой и радостью сетование и скорбь явились мне! Почему не прежде вас умер, чтобы не видеть смерти вашей, а своей погибели? Слышите ли вы горестные слова мои, жалостно звучащие? О земля, о земля! о дубравы! Поплачьте со мною! Как опишу и как назову день тот, в который погибло столько государей и многое узорочье рязанское - удальцы храбрые? Ни один из них не вернулся, но все равно умерли, единую чашу смертную испили. От горести души моей язык мой не слушается, уста закрываются, взор темнеет, сила изнемогает».
Было тогда много тоски, и скорби, и слез, и вздохов, и страха, и трепета от всех тех злых, которые напали на нас. И воздел руки к небу великий князь Ингварь Ингваревич, и воззвал со слезами, говоря: «Господи боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех гонящих избавь меня. Пречистая владычица, матерь Христа, бога нашего, не оставь меня в годину печали моей. Великие страстотерпцы и сродники наши Борис и Глеб, будьте мне, грешному, помощниками в битвах. О братия мои воинство, помогите мне во святых ваших молитвах на врагов наших - на агарян и внуков рода Измаила».
И стал разбирать князь Ингварь Ингваревич тела мертвых, и взял тела братьев своих - великого князя Юрия Ингваревича, и князя Давыда Ингваревича Муромского, и князя Глеба Ингваревича Коломенского, и других князей местных - своих сродников, и многих бояр, и воевод, и ближних, знаемых ему, и принес их во град Рязань, и похоронил их с честью, а тела других тут же на пустой земле собрал и надгробное отпевание совершил. И, похоронив так, пошел князь Ингварь Ингваревич ко граду Пронску, и собрал рассеченные части тела брата своего благоверного и христолюбивого князя Олега Ингваревича, и повелел нести их во град Рязань, а честную главу его сам князь великий Ингварь Ингваревич до града понес, и целовал ее любезно, и положил его с великим князем Юрием Ингваревичем в одном гробу. А братьев своих, князя Давыда Ингваревича да князя Глеба Ингваревича, положил в одном гробу близ могилы тех. Потом пошел князь Ингварь Ингваревич на реку на Воронеж, где убит был князь Федор Юрьевич Рязанский, и взял тело честное его, и плакал над ним долгое время. И принес в область его к иконе великого чудотворца Николы Корсунского, и похоронил его вместе с благоверной княгиней Евпраксией и сыном их князем Иваном Федоровичем Постником во едином месте. И поставил над ними кресты каменные. И по той причине зовется великого чудотворца Николы икона Заразской, что благоверная княгиня Евпрак- сия с сыном своим князем Иваном сама себя на том месте «заразила» (разбила).
Памятники литературы Древней Руси. XIII век / пер. Д.С. Лихачева. М., 1981. С. 184-200.
